„ПРИКАЗНО ЦАРСТВО” („ЧУДЕСНОЕ ЦАРСТВО”)
Христо Ясенов (Христо Павлов Туджаров, 1889-1925 г.)
Болгарские поэты
Перевод: Денис Карасёв
Христо Ясенов
ПРИКАЗНО ЦАРСТВО
1.
...И сякаш отдавна съм бил
владетел на приказно царство –
и някакъв враг е разбил
престола ми с тъмно коварство.
Надгробните плочи мълчат,
посипани с пепел и лава,
но в техните билки личат
останки от минала слава.
И тия безцветни страни
били са свърталища бойни,
и тия старинни стени –
закрила за хиляди войни.
Летели са кобни стрели
и рицарски копия стари –
а тия безлюдни скали
били са прибежни олтари.
Била е нечувана бран
и време на страшна свирепост –
и в някакъв ден предвещан
е паднала старата крепост.
Престолният град е сломен
и храбрата рат е разбита –
и аз съм попаднал във плен
сред чужда и вражеска свита –
затуй – по незнайна съдба –
заложник на чуждо васалство –
аз плача и мълком скърбя
по старото приказно царство.
2.
Златна есен златни листи рони,
цветен пурпур багри всеки клон;
дъхат скърби мойте небосклони,
рухва бавно моят царствен трон.
През мъглата дребен дъжд ромони
и навява сънни самоти...
Аз съм морен, морен от погроми!
Бедна майко, чуваш ли ме ти?
Тъмна вечер тъмни сенки стели
и залива родните поля.
Аз забравих устремите смели,
аз отпуснах вихрени крила
и загубил пътища и цели,
безприютен в свойте самоти –
гасна мълком в тъмните предели!
Бедна майко, чуваш ли ме ти?
Вихър свири в сънните тополи
и пилее сухите листа;
стенат плахо клонищата голи,
плаче плаха чайка над света
и – прибулил бездни и юдоли –
бог развява сънни самоти...
Някой в мене пее и се моли...
Бедна майко, чуваш ли го ти?
3.
Усмихна се пъстрата есен
сред сълзи и краски, и прах
и вихър, тревожно понесен,
развея въздишки и страх...
Аз чезна печален и морен,
люлеят ме страшни тъми –
зад моя прозорец отворен
студената вечер шуми...
Студената вечер говори –
и плаче – и странно ридай...
Да склопим измъчени взори –
настанал е страшният край!
Любете ме нежно, другари –
тъй рано над мен се стъмни!
Погаснаха сенките стари
на светлите минали дни.
Погасна несетно лъчата
над моя тъй траурен дом,
тежи ми в сърцето печатът
на някакъв страшен разгром.
Аз искам спокойно да гина
сред тия безкрайни беди –
притискай ме, майко-родина,
до своите земни гърди!
4.
Сън морен обвея несетно дружините бойни
и пламна изрязан над урвите месец студен.
Чернеят спокойно в тревата задрямали войни,
забравили сякаш разгрома на страшния ден.
Пониса се вечер и тъй е спокойно и леко!
И висне небето, и в звездни премени сияй –
и гледам аз буден как чезнат далеко, далеко
свещените степи на родния приказен край.
И в близкия спомен на тъжно-прощалната есен
потъвам неволно – от горест и скърби пиян, –
и сякаш дочувам – в старинна легенда унесен –
хайдушката песен на стария роден балкан.
И виждам полята, и виждам скалите безцветни –
и цветните ниви – и бистрите речни води –
и сякаш дочувам през ромона думи заветни –
заветните думи на моите храбри деди.
So will ich liegen und horchen still
Wie eine Schildwach’ im Grabe,
Bis einst ich hoere Kanonengebruell
Und wiehernder Rosse Getrabe.
Неinrich Неine
5.
И аз отново ще заспя, и аз отново ще погасна,
тъй както гасне морний ден, за да изгрее чист и ведър,
и аз отново ще заспя, и пак отново ще израсна,
стихиен, шеметен и горд, стихиен, шеметен и щедър.
И аз ще спя, и аз ще бдя...
И ако в някой светъл ден премине буря през града
и чуя тропот на коне и металичен звън на шпаги,
аз ще напусна мрачний сън на свойте горести недраги
и в многобройний легион на стройните сурови войни
наред със медните тръби и страшните напеви бойни
ще вдигна своя боен стан.
И сам ще бъда ураган,
разгромил всички скърби ледни,
и тържествуващ и пиян,
ще пея химните победни
на свойта героична бран.
И аз отново ще заспя, и аз отново ще погасна,
тъй както гасне морний ден, за да изгрее чист и ведър;
и аз отново ще заспя, и пак отново ще израсна
стихиен, шеметен и горд, стихиен, шеметен и щедър.
Христо Ясенов
ЧУДЕСНОЕ ЦАРСТВО (перевод с болгарского языка на русский язык: Денис Карасёв)
1.
...И будто когда-то я был
властителем чудного царства,
и будто бы враг сокрушил
престол мой с холодным коварством.
В молчании плит гробовых,
усыпанных пеплом и лавой,
хранятся средь тихой травы
останки потерянной славы.
Беззвестная эта страна
от грохота войн укрывала,
ее городская стена
прибежищем мирным бывала.
В полете злокозненных стрел,
в сверкании копий старинных
безлюдье затерянных скал
для всех алтарем становилось.
Настала война в том краю,
и жизнь забурлила свирепо –
под натиском вражьим в бою
захвачена старая крепость.
И город престольный мой пал,
геройское войско разбито –
и в тягостный плен я попал
к чудовищной вражеской свите.
Судьбою неведомой, я –
заложник чужого вассальства.
И плачу в далеких краях
о свете чудесного царства.
2.
Золото листвы уносит ветер,
тяготой набух мой небосклон.
Яркий пурпур обагряет ветви,
исчезает царственный мой трон.
В тихом мелкой мороси круженьи
я один, как одинока тишь.
Я устал, устал от пораженья!
Ты страдаешь, матерь – зов услышь!
Темный вечер тихо тени стелит,
заливает он мои поля.
Я забыл полет стремлений смелых,
опустил летящие крыла.
Потеряв дорог и целей ясность,
одинок, как бесприютна тишь.
Я в пределах темных молча гасну.
Ты страдаешь, матерь – зов услышь!
Ветер в сонных тополях играет,
и листва закатная горит.
Лишь вздыхает тихо ветвь нагая
и пугливой чайки слышен крик.
И лишь бог – покров глубин, юдолей
одинокую развеет тишь...
И во мне томится чей-то голос...
Ты страдаешь, матерь – зов услышь!
3.
И радость, и слезы потери –
осенние краски костра.
И ветер, и пыль пролетели,
развеяв и вздохи, и страх.
Исчезну печальный, усталый –
уносит страшащая тьма.
Холодные черные дали
видны из пустого окна.
Холодные дали мне шепчут,
рыдая в окне тяжело –
закроем глаза в утешенье, –
ужасное время пришло!
Друзья, не корите напрасно –
как рано рассвет мой стемнел!
И старые тени угасли
прекрасных и памятных дней.
Играло светило лучами –
погасли в печали огни.
Душа тяготится печатью
пустых поражений моих.
Хочу под пустым небосводом
спокойно погибнуть в пути.
Прижми с материнской заботой,
земля, к утомленной груди!
4.
Усталые сны овевают сражавшихся братьев,
и холодно светит над страшным обрывом луна.
Чернеют спокойно в траве уцелевшие рати,
что будто забыли разгром уходящего дня.
И вечер спустился, и стало легко и свободно,
и небо нависло, где россыпь созвездий лежит.
Не сплю я и вижу, как вдаль безвозвратно уходят
священные степи чудесного царства в тиши.
И в памяти близкой об осени грустно-прощальной
невольно тону я под звуки старинной струны.
В усталости сна, опьяненный тоской и печалью,
я слышу напевы разбойной родной стороны.
И вижу поля я, и вижу я голые скалы,
и тучные нивы, и вод быстротечный прилив.
И будто доносится в шелесте песни усталой
заветное слово бесстрашнейших предков моих.
So will ich liegen und horchen still
Wie eine Schildwach’ im Grabe,
Bis einst ich hoere Kanonengebruell
Und wiehernder Rosse Getrabe.
Неinrich Неine*
--- --- ---
* – Так буду лежать я во гробе своём,
Как бы на часах и в молчаньи,
Покуда заслышу я пушечный гром,
И топот, и конское ржанье.
Генрих Гейне, „Два гренадера” (пер. А. Фета)
5.
И я, конечно, вновь засну, и я, конечно, вновь угасну –
угасну, как усталый день, чтоб вновь пылать в моих краях,
и я, конечно, вновь засну, и я окрепну в силе ясной,
стихийно, бешено восстав, стихийно, бешено горя.
И я засну, и я проснусь...
И лишь однажды буря в светлый день накроет города,
услышу конский топот я и старой шпаги звон далекий,
оставлю я свой мрачный сон печалей бедных и жестоких,
я встану первым в легион суровых воинов победы,
в звучанье медных труб моих и страшных воинских напевов
мы с войском смело в бой пойдем.
Я буду ветром и огнем,
громящим всех печалей тяжесть.
Я вновь торжественно пьянен.
Победный гимн мы с войском страшным
в геройской битве пропоем.
И я, конечно, вновь засну, и я, конечно, вновь угасну –
угасну, как усталый день, чтоб вновь пылать в моих краях,
и я, конечно, вновь засну, и я окрепну в силе ясной,
стихийно, бешено восстав, стихийно, бешено горя.